1. Связь. 375728114.
2. Статус - ...Дьявол-Кукловод... Внешность - Бен Барнс.
3. Пробный пост:
(С другой ролевой, на которой как-то пришлось заменить Аро).
«— Мне жаль.
— Нет, не жаль.
Ты даже не понимаешь, что это значит.
Это устаревшее обозначение чувства, которого ты никогда не испытывал».
Всё в Тронном зале происходило почти в точности, как и думал Господин. Каждая фигура на его мраморной, хранящей в себе холодную, чёрно-белую душу, доске делала заведомо предполагаемый им ход. Исход же этой партии, где победитель был только один, был известен ещё до её начала, что, правда, ни в коей мере не приуменьшало удовольствия от самого процесса. Да, но, всё же, было и то самое, неведомое «почти», которое добавляло во весь перфоменс пикантные, интригующие нотки. Первым было то как, - именно «как», а не «что»,- ушла Белая Королева, разум которой был объят пламенем праведного гнева. Аро знал, что она не сможет присутствовать при этом. Если бы даже он приказал приковать её цепями и заставил смотреть на казнь, то Сульпиция погрузилась бы в себя, зажмурилась, как маленькая, испуганная девочка. Она бы не смогла трезво, ясным взглядом смотреть на всё это. Это сломило бы её, растоптало бы его ледяную розу, разбило бы её на множество осколков…
Второй же неожиданностью был храбрый и неожиданный ход Белой Ладьи, поставившей шах и мат Чёрному Слону, который уже вознамерился «съесть» Белую Пешку, не сознающей опасности собственного положения. Но тут же правила игры как будто изменились. Нет, конечно, главное правило осталось: «Без жертв не бывает и побед». Но теперь из-за одной маленькой фигурки, разительно отличающейся ото всех, не имеющей настоящей ценности, перепуталось абсолютно всё в этом Шахматном Царстве, нарушился логичный порядок…
Рената на глазах у всех своими же руками сделала то, чего боялась в действиях остальных. В то время, когда нежные, но сильные руки девушки сжали шею Айрис, Аро, отойдя ото всех, стоял в углу зала, в тени. Он не хотел теперь привлекать к себе внимание, отдав его телохранительнице. Как и всякий, имеющий власть над умами и душами других, вампир сразу становился сторонним, внимательным наблюдателем, когда его влияние подводило ситуацию к развязке, к логичному завершению. Прислонившись спиной к каменной стене, небрежно держа руки в карманах чёрных брюк и наклонив голову так, что на его лицо упали несколько прядей чёрных, как уголь, волос, мужчина наблюдал за женщиной, убивающей дитя. За той, которой доверял, за той, которую так любил. За той, для которой не жалел ничего того, что было в его власти сделать ради неё. Но это желание он не смог исполнить. Не должен был. Ловя в притихшем воздухе последние отголоски жизни ребёнка, Аро размышлял про себя: «Признаюсь, Рената, ты провела меня. Ты ввела своё правило в чужую игру, пусть и одно, последнее, но полностью своё. Нет, в этом зале не просто умирает смертная девочка. Здесь высвобождается свобода, и разбиваются сердца. Всё это было равносильно самопожертвованию во спасение, как в Древнем мире. А этой жрицей стала ты, Рен… Ты…» В душе мужчины не было раскаяния, не было никаких чувств. Просто какая-то опустошённость навалилась разом со всех сторон. Сейчас он был рад, что скрылся с глаз свиты, что его никто не замечает, потому что он должен быть сильным, должен подавать пример благочестия и неотступности от собственной догмы. А сейчас он просто немного устал. Устал от общества, устал от всей этой истории с дилеммой жизни и смерти, которой раньше никогда не возникало. Казалось бы, что Аро это принесло удовольствие. Да, так оно и было. Но так же он знал, что за всё, что приносит удовольствие надо платить. Он знал, что так просто всё не закончится. Завтра не смоет сегодняшнюю кровь, как и сегодня – вчерашнюю. «Такая кровь, как у этой малышки, более въедливая…» Порывисто вытащив правую руку и кармана, вампир смахнул с лица волосы, а вместе с ними и мрачноватые мысли. Его разум сразу же очистился под напором самоконтроля, но, всё же, он не смог не думать о Сульпиции, думать, что сейчас с ней, что сейчас она делает и что чувствует. Конечно, догадаться было несложно, но всё равно Аро вдруг захотелось пойти к ней, даже не смотря на то, что она унизила его перед подчинёнными, хотя злость за это только ждала времени, чтобы вырваться наружу. Не смотря на внешнее спокойствие, которое он проявил, пощёчина отозвалась болью далеко не на коже его лица, а в самом сердце, которое теперь неприятно саднило. Пытаясь отвлечься от этих ощущений, Аро обратил внимание на то, что теперь в зале почти никого нет – вампиры покидали помещение, как будто спеша по неотложным делам после пятичасового чая. «Как в Англии! Чай с молоком,…кровью… Кровь с молоком…» - Ассоциация, как видение, пронеслась перед глазами. Рената, сжимающая в белой руке чашку с молоком. Она протягивает её Айрис, всё это как будто сливается – белая рука, белый фарфор, белое молоко… Лица девочки не видно, но тут белизна в сосуде окрашивается чем-то ярко-алым, капающим непонятно откуда… С бледных детских щёк… Прикрыв глаза, Аро медленно провёл указательным пальцем по губам, не чувствуя собственного прикосновения, но как бы чувствуя вкус юной крови. Открыв глаза, Глава вдруг понял, что остался совсем один и, оттолкнувшись от стены, направился к выходу из зала. В голове возникал вопрос о местонахождении Ренаты, он чувствовал её аромат, размешанный с душистой кровью, и уже через несколько секунд точно определил, что она пошла в сад. «Она хочет сделать захоронение. Конечно!» - Удивлённо подумал он, спускаясь по длинной лестнице, которая вела на нижний ярус замка, к выходу на улицу. Аро никогда бы не пришла в голову мысль, что Рената настолько сентиментальна. Конечно, от тела нужно было избавиться, при чём немедленно, но обычно этим они не занимались, за них всё делали служащие, которым лучше знать, где именно искать никогда не будут. Конфиденциальность соблюдалась всегда. «Я понимаю, что она желает уединения со своим горем. Это так необычно… Вампир, оплакивающий жертву. Я не побеспокою её, не буду мешать прощаться с единственным ребёнком, который мог бы у неё быть…» - Решил вампир, входя в сад и затерявшись в зарослях роскошных фруктовых деревьев. Выбрав удобное для наблюдения место, он остановился и приобнял рукой ствол вишни, слушая твёрдый, исполненный боли, голос девушки, отдающей поручения. В это время Аро был похож на тёмного ангела, спустившегося в райский сад и наблюдающего за простой, безутешной женщиной, потерявшей дочь. Со стороны было похоже, что он разделяет её горе, но только он сам знал, что всё произошедшее не вызвало в нём того, что было сейчас в ней. Так бывает, когда ты наблюдаешь за любимыми, переносящими жестокую потерю – она не твоя и не вызывает в тебе отголоска, и единственное, чего ты эгоистично жаждешь, это то, чтобы дорогой тебе человек перестал горевать и изводить себя. «Наши сердца уже не принадлежат нам, милая Рената. Теперь это сердца убийц, которым чужда пощада, боль потери, милосердие… Как же ты не понимаешь, что мы теперь другие?» - Мысленно обращался он к девушке, смотря, как ярко контрастируют синие ирисы с её тёмными волосами. «Так было всегда – Господь забирал смертных. Так почему же мы не должны делать ту же работу? Ведь рано или поздно их возьмёт под крыло либо несчастье, либо война, болезнь… И все они приведут их к смерти. Но ведь само наше существование таит в себе причины. В мире не должно быть ничего недейственного, не нужного. И если в каком-то иллюзорном мире есть Бог, то почему же он пассивен к нам?..» Водя пальцами по шероховатой коре, Аро наблюдал, как Рената в совершенно сломленном состоянии опустилась рядом со свежей могилой. Не желая больше просто смотреть, он вышел из тёмной сени и медленно подошёл в вамп. Бросив взгляд на насыпь потревоженной земли, мужчина тихо вздохнул и спокойно присел на корточки перед Ренатой, положив руки на её плечи и тихонько потерев, как будто согревая.
- Рената, дорогая… Мне очень жаль. – Опять он солгал, но в такой ситуации выбирать было не из чего. Правой рукой Аро убрал с лица девушки волосы и приподнял её за подбородок. Она не сопротивлялась – ей было просто всё равно. Глубоко нырнув взглядом в её глаза, он продолжил. – Я знаю, что это тяжело для тебя и сделаю всё, чтобы такое больше не повторилось. Знай, что ты поступила так, как должна была и ни в коем случае не возлагай вину ни на чьи плечи. Особенно на свои. Пойми, что само существование заведомо жестоко по своей сути. С чего оно всегда начинается? – Не требуя ответа, он сам закончил. – С мук рождения и криков. Вполне возможно, что ты подарила ей покой. Я видел её свободу в этом.
